Древняя «Праговка» стояла в тени громадной ели. Пан Кнотек вышел их «Парк Отеля Интернациональ» на освещенную площадку. Дверца захлопнулась, заскрипел рычаг переключения скоростей, двигатель чихнул и с наслаждением завелся. Темноту прорезали конусовидные лучи света.
Драндулет, немного дребезжа, выехал на улицу, заставленную припаркованными автомобилями, проехал по деревушке, свернул на дорогу, по которой почти никто не ездил и потихоньку двинулся по аллее вековых каштанов. Пан Кнотек остановился перед домиком, погасил фары и вышел. Из-за забора охрипшим голосом загавкала старая собака. Ночной посетитель ей явно не пришелся по душе. Он открыл калитку и вошел в огород.
Домик был погружен в темноту. Лишь одно окошко на первом этаже и другое в мансарде бросало на землю желтый прямоугольник. Пан Кнотек снял перчатки и прижал указательный палец к кнопке звонка. Где-то внутри раздалось жужжание. Но за дверями не было слышно шагов, или хотя бы голоса, вопрошающего: «Кто там»?. Дверной замок щелкнул, пан Кнотек сжал в ладони ручку, толкнул дверь, открыл ее и бесшумно вошел в неосвещенный коридор.
«Добрый вечер, пани Скалова», - сказал он, когда очутился в комнате.
Жилище было небольшим, обставленным со вкусом. В кресле, откинувшись на спинку, сидела светловолосая женщина. Когда она встала, чтобы встретить позднего посетителя, на ее лице разлилась приветливая улыбка.
«Так что Вы обнаружили, пан Кнотек»?,- спросила она нетерпеливо.
Пан Кнотек принял загадочный вид. И точно также откликнулся:
«Может и достаточно, а может-мало».
По поведению пана Кнотека нельзя было сказать, что он первый раз в этом доме. Было очевидно, что он знаком с пани Скаловой, и тон, каким он с ней разговаривал, показывал, что они друзья. Возможно, поэтому он без предисловий запросто спросил:
«Он еще не спит»?
«Где тут! А ему бы явно не помешал бы крепкий сон. Конечно, сейчас каникулы, так что ему не надо рано вставать. И у меня завтра свободный день»
«Где он»? нетерпеливо спросил пан Кнотек.
«Наверху»
Эмиль Скала, которому дети дали прозвище Луноход, сидел за столиком у радио. Это был необычный приемник. У него было больше кнопок, чем у транзистора и два или три раза. Эмиль была в наушниках.
«Добрый вечер»,- сказал он, увидев пана Кнотека.
«Привет, Эмиль. Ищешь»?
«Ищу, только за день никаких сигналов»
Мать Эмиля работала научным сотрудником в астрономической обсерватории на Чабовском холме. На вершину она поднималась на фуникулере и иногда пропадала на службе по четыре дня. Эмиль ходить в школу, обедал в столовой, и об ужине должен был заботиться сам. Его отец был инженером и основал сахарный завод не где-нибудь, а в Сирии. Мать не могла оставить своего сына без присмотра. В обсерватории не было телефона, из-за того, что зимние ураганы могли бы сорвать телефонные провода, поэтому персонал снабжал своих родственников коротковолновыми рациями. Когда Эмилю исполнилось двенадцать, он тоже получил свой механизм.
Он носил её в кармане во время спектакля, на обеде или на спортивной площадке, он всегда должен был быть наготове, что раздастся сигнал, и мать на расстоянии начнет его расспрашивать:
«Что делаешь, Эмиль? Занимаешься»?
В сущности, мама управляла Эмилем Скалой наподобие Лунохода, поэтому мальчики и дали ему такое прозвище. И если честно, все ему завидовали. Например, идет Эмиль на футбол, тут в кармане у него раздается писк и голос пани Скаловой:
«Эмиль, прошу тебя, купи к ужину сто грамм ветчины»
И Эмиль отвечает, что купит, ведь он как раз идет мимо мясного магазина, и мальчики с ним. Ветчины нет в продаже, и он вызывает маму по рации, и мальчишки слушают, как на большом расстоянии друг от друга обсуждают, можно ли вместо ветчины купить печенку.
Возможно, потому что с раннего детства, в сущности, он работал с рацией, он заинтересовался радиотехникой и записался в клуб радиолюбителей. Позднее ему разрешили использовать домашнюю рацию и связываться по ней с радиолюбителями по всему миру. О нем говорили, что он самый молодой из них во всем мире.
Странный резкий звук, сигналы и хрип, в тот момент, когда себя над горами зарделась заря, а Майда бродила по ручью, услышал и Эмиль и его мать. Они говорили в этот момент о планах на завтра. В другой раз, когда Майда транслировала торжественный банкет из деревянной избы в карьере, ребят, поедающих шпикачек. Эмиль сидел дома у телевизора и был свидетелем необычного явления. Фильм о Винетту-вожде апачей вдруг исчез и вместо индейцев на экране возник Кароль Чутка и его друг Лойза Воженилек. Они кушали, а какой-то непонятный голос квакал.
Эмиль какое-то время наблюдал странное явление, потом взял маленькую рацию и окликнул маму в обсерватории. Она тоже включила телевизионный приемник и добрых восемь минут наблюдала необычную трансляцию. После этого Эмиль улавливал незнакомые сигналы еще несколько раз. Когда в Чабоцве появился пан Кнотек, и Эмиль с пани Скаловой ему обо всем рассказали, он очень заинтересовался этими событиями.
«Подожду, когда удастся соединиться с Йоном Рокко из Мельбурна», - сообщил Эмиль пану Кнотеку, оставив рацию.
«Ты и Австралию можешь улавливать»? - удивился пан Кнотек.
«Не всегда. В зависимости от погоды»,- откликнулся Эмиль.
В мансардной комнате было слуховое окно и две косых стенки. В углу стоял диван-кровать Эмиля, рядом - столик с рацией. Она была уже устаревшей, но Эмиль предпочитал экономить и не покупать новую. Пани Скалова принесла пану Кнотеку чашку кофе, а Эмиль вновь насадил наушники и начал вращать ручки приемника.
Поначалу раздался тонкий писк, потом послышалась морзянка. Высота сигналов менялась, они пропадали и вновь звучали, но как Эмиль не старался настроить приемник, ничего у него не выходило. Напрасно он активно вертел ручки.
«Ведь еще недавно работало», - воскликнул Эмиль возмущённо. «Не могу это найти. Не знаете, в чем тут дело»?
«Я в радиотехнике не разбираюсь», - сказал пан Кнотек.
«Видите, снова»!
«Что это за станция»? спросил пан Кнотек.
«В то-то и дело, что никакой станции здесь не значится никакой. Здесь должна быть трансляция с одной секретной рации. А сейчас то какая-то чушь передается, то свист начинается. Вчера я поймал волну, по которой говорили на незнакомом языке, напоминающем лай. Вы знаете нашего Рекса? Это фокстерьер. Вот лаяли, как он».
Эмиль сосредоточился. Дал знак пану Кнотеку, чтобы тот помолчал. Что-то непонятное проговорил в микрофон, будто некий условный пароль. Потом он замолк и порузился в прослушивание. Вдруг он сорвал наушники и возбужденно воскликнул:
«Снова оно здесь. Опять передает».
«Кто передает»?
«Хотелось бы мне это знать. Послушайте сами. Наденьте наушник»
Пан Кнотек ни на йоту не разбирался в тонкостях радиовещания, однако приложил наушник к уху и услышал нечеловеческий голос, скорее резкий крик или визг какого-то животного. И вдруг он сменился звуком, будето кто-то играет на гитаре. Совершенно чисто, мелодично, словно по телевидению исполняют.
«Что это такое»? спросил пан Кнотек мальчика.
«Чья-то чужая рация балуется»
За дверями послышались шаги, потом приглушенный разговор в коридоре. Однако, Эмиль этого не слышал, у него были надеты наушники, и он прислушивался к завываниям, наполняющим его ухо.
В комнату вошли два господина. С ними пани Скалова. Один их них был в наушниках, а на спине-прибор, из которого торчали две телеантенны.
«Вот мы ее и нашли»
«Противопомеховая служба»- сказал тот второй. «Это Ваш сын»? - спросил он пана Кнотека.
«Нет. Меня зовут Кнотек. Почему вы нас беспокоите»?
«Мы бы все равно выследили бы эту рацию»- сообщил мужчина с прибором на спине.
Эмиль Скала по прозвищу Луноход между тем слушал, отвернувшись к своим шкалам, и не замечал никого вокруг. Мужчина поправил наушник на ушах, жестом показал, что он также сейчас вслушивается. Тот второй произнес строгим голосом:
«Покажите мне разрешение»!
«Она не моя, я зашел в гости»,- сказал пан Кнотек.
«А чей это мальчик»?
«Я Вам сказал, что не мой».
«Это мой», - заявила пани Скалова и надменно добавила: «Рация моя, на нее есть разрешение. Она зарегистрированная».
Оба господина с противопомеховой станции стаояли теперь за спиной Эмиля и разглядывали его аппаратуру. Тот, что с ящичком за спиной засунул палец в рот. Он засмотрелся на одну шкалу, потом рассмотрел ручку, начал крутить ручки свеого прибора и в конечном итоге, сняв наушники, взволнованно воскликнул:
«Паны, да этот парень соединился с другим полушарием»!
Эмиль по прозвищу Луноход только сейчас встрепенулся, взглянул на посетителей, затем возмущенно проворчал:
«Никуда не годится»! - он обвел глазами комнату и заметил прибор, который был на спине у одного из мужчин. Он встал и начала разглядывать устройство.
«Вы ищите рацию, так»? - сказал он потом.
«Надо же, как ты догадался», - сказал второй.
«Не знаю, что творится с приемником в последнее время, Никаких дефектов нет. Кто-то что-то пытаеся передать по радио. Вот, послушайте».
Работник противопомехового сервиса насадил наушники Эмиля себе на уши, какое-то время слушал, кивая головой, затем надел снова свои наушники и начал крутить ручки аппаратуры.
«Это наша. Ты настроился на нашу аппаратуру. Однако теперь я слышу еще одну волну с другого конца света»
«А я считаю, что источник сигнала совсем рядом» – не согласился Эмиль. «Ведь не бывает так, чтобы сигнал с рации на рацию за две минуты прошел через море»
«Может быть»,- сказал мужчина с прибором.
«Не может быть. А это-факт», - сказал пан Кнотек. «Вы оба слышали. В это вся загвозка. Надо выяснить, как сигнал с рации на рацию может передаваться на другой конец света за пару минут»
«Даже нет никаких предположений»- сказал работник противопомеховой станции. «Я услышал сигнал. Хорошо, что вы нас предупредили. Теперь мы напали на след. Мне кажется, что сигнал издает какая-то мощная машина. А не безделушка для мальчишки»
Они извинились за поздний визит, распрощались с Эмилем и его матерью. Они ушли вместе с паном Кнотеком.
«Если хотите, я подвезу вас на машине»,- сказал пан Кнотек на улице. Я еду до «Интернационаля».
«Так нам по дороге. Та рация может быит передавала сигналы как раз оттуда».
В холле отеля они очутились как раз в тот момент, когда Кароль Чутка выбежал на лестницу с глазами, расширенными от ужаса и прокричал:
«Исчезла! Майда исчезла»!